глава из книги «Как это было» Анатолия Павловича Пантыкина, бывшего управляющего третьим строительным трестом г. Чебоксары
Алатырь, простоявший на крутом берегу красавицы Суры 425 лет, наконец, дождался строительства своего городского Дворца культуры. Но поскольку в те годы существовали ограничения на строительство крупных и дорогостоящих объектов культуры и спорта, проект сделали типовым – простенькое здание, с невыразительной архитектурой, и именовался он просто Домом культуры.
Начальник строительного управления в Алатыре Анатолий Федорович Янкевич, грамотный, смелый и решительный инженер-строитель, патриот города, решительно переделал этот проект, чтобы Дворец получился просторным, удобным, а его архитектура стала современной и
привлекательной.
С такими значительными и принципиальными отступлениями от утвержденного проекта объект было не сдать. И началась наша тяжелая борьба с проектировщиками. После долгих согласований поставленные перед фактом они вынуждены были сдаться и согласились на новый вариант проекта, но с оговоркой - без увеличения сметной стоимости.
В ходе строительства руководители города, видя, что получается настоящий Дворец, а не какой-то клуб, пошли дальше, решив отделать его так, как подобает Дворцу - мрамором, красным деревом, паркетом и другими дорогостоящими материалами. Было решено заменить простенькие проектные светильники, найти лучшие театральные кресла для зрительного зала, красивую современную
мебель. Все это угрожало моему тресту большими убытками в связи с удорожанием строительства и срывом ввода этого объекта в 1979 году.
Вместе с тем мне не хотелось сдавать «сарай», и я, видя, сколько сил и здоровья отдавали руководители города этой стройке, особенно Владимир Иванович Марзалюк, согласился с их предложениями.
– Вечно Вы идете на поводу у этих алатырцев! О своих интересах прежде всего надо думать! – Сыпались упреки в мой адрес из уст начальника сметно-договорного отдела треста. – Никто нам не заплатит за непредусмотренные проектом работы, и никто не перенесет срок сдачи объекта - снова убытки, снова лишение премии. Я отвечал: «А наш интерес один – работать так, чтобы нас не проклинали наши потомки. Будем сдавать Дворец таким, каким просят нас сделать люди, для которых мы строим! А вы, работники аппарата, сделайте всё, чтобы все вопросы, о которых вы говорите, были решены. Это - наша работа!». Процесс пошел...
Обманными путями и с большими усилиями приходилось городу решать вопрос оплаты непредвиденных и непредусмотренных проектом общестроительных, отделочных и других работ: на это шли деньги, выделенные городу на его благоустройство. Мы устраивали полы из мраморных плит и паркета, облицовывали колонны и стены мрамором и красным деревом, а отчитывались как за асфальтирование улиц города, очень рискуя при этом попасть в лапы контролирующих органов,
как соучастники «преступления». И случилось самое неприятное: на нас обратил свое внимание комитет народного контроля республики. Как-то мне позвонил его председатель – гроза всех хозяйственных руководителей:
– Что вы там затеяли, – кричал он, – какой-то мрамор, какой-то гранит, какие-то паркеты, какую-то штукатурку бархатную!
– Да, по просьбе горожан хотим сделать получше. На века ведь строим.
Возмущение перехватило мое дыхание, захотелось послать его на все буквы алфавита. «Только бы уйти от штрафных санкций, только бы не дать возникнуть арбитражному делу по иску заказчика!» –
Думал я. Заказчик (управление капитального строительства Совета Министров Чувашской АССР) агрессивностью не отличался, мы умели с ним улаживать любые взаимные претензии без всяких арбитражей и других карающих органов. Но нашего заказчика могли заставить предъявить иск нашему тресту и тот же «народный контроль», и стройбанк, который в порядке борьбы с мучившей страну незавершенкой получил право возбуждать арбитражные дела.
Год заканчивался. Мы продолжали напряженно работать. В марте были закончены все внутренние работы, а с наступлением теплого времени быстро были доведены до ума и фасады. Алатырцы успели привезти откуда-то издалека прекрасные театральные кресла. Город с радостью принимал участие в уборке, мытье помещений, благоустройстве территории. Дворец получился отличным. Алатырцы с нетерпением ждали его открытия.
Все-таки арбитраж вынес решение о выплате нашим трестом штрафа, мне было предъявлено обвинение в нарушении договорной дисциплины, выразившемся в срыве ввода важного объекта в срок, в соучастии в разбазаривании народных средств и нанесении всем этим ущерба государству. Перед вынесением «приговора» мне дали, как и положено давать всем преступникам, слово. Я с гордо поднятой головой произнес: «Никакого ущерба государству я не нанес. Напротив, я сделал очень хороший подарок людям и горжусь этим. История же еще скажет, кто из нас прав!».
Оставалось несколько дней до торжественного открытия Дворца, когда раздался телефонный звонок. Я взял трубку.
– Слава Богу, на месте! – Услышал я голос Марзалюка.– Здравствуй, Анатолий Павлович! Ты не забыл, что 22 апреля мы открываем Дворец?
– Разве такое можно забыть?
– Так вот, мы очень ждем тебя и Янкевича. Без вас праздник - не праздник.
И этот великий день пришел.
Но в этот момент мне позвонили из отдела пожарной охраны МВД республики и сообщили о том, что их представитель не подписал акт Госкомиссии о приемке Дворца в эксплуатацию и опломбировал его входные двери в связи с тем, что не была закончена работа по монтажу системы
автоматического отключения вентиляторов в случае возникновения пожара. Эта недоделка была очень существенной, но её давно и быстро можно было устранить, если бы о ней было сообщено своевременно. Янкевич позвонил Мурашкину и приказал любыми путями задержать пожарного инспектора в Алатыре до нашего приезда. Мы на предельной скорости помчались в этот город, надеясь, что нам на месте быстрее удастся решить вопрос предотвращения срыва торжественного открытия Дворца. Приехали - на дверях пломбы.
Через несколько минут подъехал Марзалюк. Не чувствовалось, что Владимир Иванович озабочен. Он с улыбкой поздоровался с нами и спросил:
– Переживаете по поводу пломб?
– Конечно.
– Ничего страшного нет. Сорвем пломбы.
– А кто сделает это? Ведь это же уголовное дело.
Не успели мы закончить разговор, как послышались ликующие возгласы и аплодисменты. Каково же было мое удивление, когда я увидел настежь раскрытые двери главного входа Дворца!
– Будем считать, что свершилось чудо! – Воскликнул сияющий от радости директор нового Дворца культуры Олег Иванович Егунков.
За полчаса до начала торжественного собрания к Дворцу подкатило несколько черных «Волг», в которых вместе с Петиным приехало всё высшее руководство республики: первый секретарь обкома партии Илья Павлович Прокопьев, председатель Президиума Верховного Совета республики Семен Матвеевич Ислюков, председатель Совета министров Леонид Прокопьевич Прокопьев. Приехала и министр культуры Ида Анатольевна Кочетова. Все гости искренне восхищались красотой и удобством Дворца, особенно его внутренней отделкой. Руководители республики хвалили руководителей города
за инициативность, решительность, умение организовать работу и пожимали им руки. Все были довольны, все светились большой радостью.
Перед началом концерта директор Дворца Олег Иванович нажал на кнопку, и занавес медленно начал раскрываться. На огромной, непривычной для алатырцев сцене в правом дальнем углу одиноко стояло пианино. Олег Иванович, выждав, когда зал успокоится и установится тишина, нажал на другую кнопку, и, о, чудо: сцена начала медленно вращаться и покатила пианино навстречу публике. На весь зал мощным басом откуда-то из дальних рядов раздался возглас: «Сцена поехала!». Все в едином порыве встали и неистово зааплодировали. И так, ликуя и выкрикивая возгласы восхищения, публика в течение нескольких минут стоя аплодировала продолжавшемуся вращению сцены с пианино. Я ликовал вместе со всеми, забыв об сегодняшней обиде. Радость завладела мной целиком. Я был счастлив.
Газета "Алатырские вести" от 18.05.2010 г.