Как француз Пьер Паскье стал отцом Василием в чувашском селе
В храме я его не нашел. Оказалось, просто прошел мимо, не обратил внимания на человека, копошащегося с лопатой в глубокой канализационной канаве на церковном дворе. Этим человеком и оказался отец Василий. Через некоторое время он уже угощал меня чаем в церковной трапезной и рассказывал, как ему пришлось поднимать из руин этот храм Иверской иконы Божией Матери, что при районной алатырской больнице. Он выглядел утомленным, на вопросы отвечал рассеянно, думая о чем-то своем. Потом без объяснения причины вышел из трапезной. Вновь нашел я его в церковной сторожке стоящим в клубах пыли с большим гвоздодером в руке. Неугомонный батюшка отдирал толстые доски от пола, готовил площадку для рытья погреба. Извинился за катастрофическую нехватку времени и пригласил вечером в гости к себе домой.
Он похож на большого мудрого ребенка. Глаза наивные, немножко грустные, в момент шутки светятся задором. Говорит по-русски свободно, с акцентом, иногда смешно путая слова и по-французски грассируя.
В Чувашской епархии его так и прозвали — «батюшка Париж». Когда-то отец Василий был Пьером Паскье. Родился в семье католиков в городе Шолэ, что на северо-западе Франции. Каждое воскресенье родители водили мальчика в католический храм. Так что воцерковился маленький Пьер довольно рано и даже
время от времени прислуживал священнику в алтаре.
Первый раз о России Пьер узнал от своей крестной матери, которая во время туристической поездки в Москву побывала в Троице-Сергиевой лавре и привезла оттуда фотографии с видом монастыря. Тогда же юноша прочитал во французском переводе книги о Сергии Радонежском и Серафиме Саровском. Интерес к православию подогрел и русский церковный хор, пение которого потрясло юного Пьера до глубины души.
Дыхание православия доносилось и из Греции: все же Афон был ближе географически. Жажда христианства оказалась настолько сильна, что в 1980 году молодой человек принимает монашеский постриг и отправляется в греко-католический (униатский) монастырь Иоанна Предтечи, что в 15 километрах от Иерусалима. О том, чтобы окончательно порвать с католичеством, тогда еще не было и речи.
Такие мысли появились на Святой земле. Ведь в 5 километрах от монастыря Иоанна Предтечи находился русский Горненский женский монастырь. И отцу Василию Паскье приходилось часто встречаться с православными. В то время у отца Василия было много работы в своем монастыре: стирка, строительство, экскурсии…
Решающим моментом в вопросе быть или не быть православным оказалась встреча с русским иеромонахом Иеронимом. До приезда в Иерусалим отец Иероним — батюшка необыкновенной духовности — долгие годы подвизался на Афоне. Он произвел на отца Василия, по его словам, впечатление необычайное. «После знакомства с отцом Иеронимом я уже окончательно заболел «ортодоксикозом», — улыбается батюшка.
В то время он был частым гостем в соседнем русском Горненском женском монастыре и не пропускал ни одной воскресной и праздничной православной литургии в храме Гроба Господня в Иерусалиме.
В греко-католическом монастыре Иоанна Предтечи его двойная жизнь, естественно, не могла остаться незамеченной. Ему запретили выходить за территорию монастыря и встречаться с русскими. За это время француз истосковался по самой русской речи, к которой так привык. Через месяц этого тяжелейшего для него испытания он принимает решение покинуть обитель. Собрал свой нехитрый скарб, весь уместившийся в небольшую котомку, и поспешил к батюшке Иерониму. «Через год я буду в России и тогда возьму тебя к себе», — сказал отец Иероним. А пока было решено, что отец Василий отправится к себе на родину, во Францию, чтобы оттуда попытаться связаться с Патриархом Алексием II для приглашения в Россию.
Вечерний звонок застал отца Василия в доме у родителей. У него от волнения застучала кровь в висках. Звонили из Москвы и на ломаном французском интересовались, правда ли то, что он хочет переехать в Россию и принять православие.
Вскоре после получения приглашения 9 января 1994 года отец Василий прилетает в Москву. Первая радость и первое волнение от столь долгожданной встречи с Россией.
Чин присоединения отца Василия к Православной церкви состоялся на первой неделе Великого поста в Даниловом монастыре в Москве. А через три дня он уже служил как диакон свою первую литургию вместе с Патриархом. Особый интерес собравшихся вызвало то, что «новоначально присоединенный» возглашал ектеньи на французском языке.
Из дневника отца Василия: «Из Москвы меня направили в Псково-Печерский монастырь. Первое время, несмотря на доброжелательное отношение братии, я чувствовал глубокое одиночество и много болел, что усугублялось плохим климатом. Работать меня отправили на трактор, я должен был привести его в порядок. Я долго от этого страдал, потому что техпаспорта по-русски прочесть не мог. Трактористом так и не стал. Следующим послушанием было строительство. Я был штукатуром. Без знаний русского языка чувствовал себя инвалидом, не мог общаться с людьми. Эконом обзывал меня бараном. Я все вытерпел, конечно, не без слез. С тех пор, как я простился с отцом Иеронимом, я оставался без новостей от него. С болью сердечной ждал, когда он приедет. От паломников из Иерусалима услышал, что батюшка будет в России после Пасхи…»
Наконец, отец Иероним приехал в Псков, чтобы забрать отца Василия. Указом Патриарха оба они направлялись на постоянное служение в Чувашскую епархию нести свет Христов в российскую глубинку. В селе Малое Чурашево, куда с самыми благородными помыслами прибыли батюшки, их встретила агрессивная толпа местных граждан с дубьем и кольем, перегородивших дорогу в церковь. Демонстранты выкрикивали оскорбления в адрес священнослужителей, обвиняли их в том, что они купили место в этом приходе, обзывали масонами. На все крики отец Василий, к тому времени еще недостаточно знавший русский язык, а уж тем более ненормативную лексику, лишь недоуменно хлопал глазами: «Что они говорят? Что за шум?» Отец Иероним объяснил. Ночью «франкмасон», на всякий случай, дабы не лишиться головы, к себе под бок положил палку. А наутро батюшки собрались и уехали восвояси в Чебоксары. От греха подальше…
В прошлом году игумен Василий Паскье стал настоятелем храма Иверской иконы Божией Матери, что при районной алатырской больнице. Переезд в Алатырь отца Василия и особенно отца Иеронима, который возглавил и за короткий срок восстановил здесь из руин Свято-Троицкий мужской монастырь, вдохнул в этот тихо умиравший городок вторую жизнь. И духовную, и культурную. В этот, никому не известный населенный пункт, зачастили один за другим и паломнические группы из других городов, и именитые гости, в том числе из дальнего зарубежья. Среди прочих — посол Франции в России господин Юбер Колен де Вердьер и президент знаменитого парижского издательства «ИМКА-ПРЕСС» Никита Струве. Он безвозмездно передал городу и монастырю большое количество духовной литературы. Но самым грандиозным событием для Алатыря стал, конечно же, приезд Патриарха Алексия II.
Из дневника отца Василия: «Мой путь получения российского гражданства — длинный и тернистый. Начиная с моего приезда в Никулино меня постоянно обязывали приходить в органы, во всем подозревали. Городская администрация обращалась к президенту по моему поводу. Меня проверяли даже на СПИД. Я все стерпел. Наконец, настал тот день, когда в Чебоксарах, официально, перед взглядом телевизионных телекамер я стал гражданином России!»
За короткий срок своего служения в Чувашской епархии отец Василий — батюшка Париж — успел обзавестись здесь друзьями и духовными чадами, среди которых есть
очень интересные люди. Например, мисс Алисон Бэкхаус. Она англичанка, перешедшая из англиканской церкви в православие. Приехала из Великобритании в Россию, чтобы преподавать в Чебоксарах детям иностранный язык. После знакомства с отцом Василием решила осесть в Алатыре. Теперь в местной гимназии преподает английский и ведет беседы по Библии.
— Хорошо у вас здесь, батюшка. — Я оглядываюсь на чистую, светлую комнату, обставленную добротной мебелью.
— Я специально создал такой атмосфер, чтобы гостям был светло и уютно, — отвечает отец Василий (вы помните, что он пока говорит с очаровательным акцентом). — Многие люди сюда приходят, чада. Когда я только купил этот дом — здесь быль внутри и снаружи ужас. У дома — грязь, слякоть. А ведь священник должен показывать людям пример, как жить...
Вот и взялся батюшка за обустройство дома — как внешнего, так и внутреннего. Привел его в благой вид. Разбил возле входа клумбы. Увидел в одном из номеров журнала «Русский дом» фотографию из какой-то российской деревни, на которой запечатлен темно-красный дом и симпатичное окошко с белыми резными рамами. Понравилось. Захотел и у себя такое же сделать. Сделал — получилось. А местные люди ахают:
«Вот, евроремонт забабахал, на французский манер. Иностранная штучка!»
— Потеряль свои традиции русские люди, — сокрушается отец Василий. — Еще глубокий в них сидит гомо-советикус...
Узнав, что отец Василий борется за чистоту улиц и быта, президент Чувашии Николай Федоров пожертвовал на восстановление Иверского храма десять тысяч долларов, которые тут же ушли на закупку стройматериалов. А еще отец Василий борется за безопасность. На дорогах. Недавно батюшку в частном секторе сильно покусали собаки. Вот и подал он в суд на их хозяина, чтобы и другим неповадно было: держите своих псов на привязи или в наморднике, не подвергайте прохожих опасности!
— Ну а с русским языком проблемы, по всей видимости, позади? — интересуюсь я у батюшки.
— Иногда бывает курьез. Недавно служил я с одним бабушка…нет, батюшка. После службы звоню в трапезную, говорю: «Готовь ужин, два попа идет…» — в слове «попа» отец Василий делает ударение на первый слог. — Конечно, батюшка рассмеялся. И телефон тоже смеется. Я сразу поняль ошибка. Но ведь все равно: у каждый попа — поп...
Тут, не сдержавшись, расхохотался и я.
Андрей ПОЛЫНСКИЙ (Спец. корр. «Трибуны») ЧУВАШИЯ Фото автора