Я родился в деревне Баево Ардатовского уезда Симбирской губернии 28 октября 1876 года. Деревня была окружена лесами. Наши леса огромные. Сперва Казанские, потом идут вятские и так до Сибири. Леса смешанные – дуб, береза, липа, сосна и ели. Особенно хороши сосновые боры. С детства я любил лес и сросся с ним. Когда я был еще маленький, из Баева нас выселили, и мы построились в другом месте, на берегу речки Бездны. Наша деревня стала называться Баевские выселки. Мы поселилсь в самом красивом месте. И вот здесь начались мои первые впечатления. Необычайная красота природы. Весна тогда началась с разлива речки Бездны, которая впадает в судоходную реку Суру. Все кругом залило. Мать, отец, старший брат, сестра и я очутились на чердаке. Всюду крики, стоны – затопило всю деревню. Это неожиданное весеннее наводнение произвело на меня глубокое впечатление. Я увидел страшные картины людского страдания…
Отец мой был малоземельный крестьянин и бурлак на Волге. Как только река освобождалась тот льда и начиналась навигация, многие мужики нашей деревни, а с ними и отец, уходили на заработки – бурлачить. Крестьянством занималась мать. Возвращался отец поздней осенью, когда пароходы становились на прикол.
Заработок его был скудным. В зимние вечера отец рассказывал о Царицыне и о других городах, о том, что видел там знаменитых людей из чугуна и камня: царя Петра I на железном коне, нарядную царицу Екатерину и голых играющих детей из белого камня.
В деревне Алтышево, где жили тетка и дядя, к тому времени, как я подрос, открыли приходскую школу. Мой отец читал там псалтырь. Читал наизусть, так как сам был неграмотным. Школа была в восьми верстах от дома, и я домой ходил редко, жил у тетки. В приходской школе пробыл три года. Там я начал рисовать карандашом и углем. Мазал своими рисунками углем подряд всю деревню, за что мне иногда здорово попадало.
Первым моим учителем был Алексей Иванович, любивший рассказывать нам, детям, сказки. На меня сказки и рассказы учителя производили большое впечатление. Я тогда сделал много рисунков на эти сказки и на басни Крылова «Кот и повар», «Мартышка и очки», «Демьянова уха». А еще я изобразил тогда бога Саваофа в трех лицах.
Учителю нравились мои рисунки, и он давал мне книги и картинки для срисовывания. Этому моему учителю я обязан тем, что он привил мне любовь к рисованию, поощрял и развивал мое детское увлечение.
Когда я учился в школе, летом, в каникулы, я помогал родителям по хозяйству. Пахал землю, сенокосил, сторожил корову. Особенной привязанности к этой работе у меня не было. Сторожу корову, задумаюсь, а она тем временем уйдет на барское поле или в усадьбу. Не раз приходилось мне с матерью ходить к помещику выручать нашу корову. Такие визиты к барину для меня были очень неприятны. Хотя корову нам и возвращали, но матери приходилось расплачиваться за это своим трудом.
Мне было лет одиннадцать, когда я окончил приходскую школу. Мое увлечение рисованием продолжалось, но я не забывал о лепке. Отец знал это и когда с Волги возвращался в деревню, то привозил мне что-то вроде белого камня. Этот камень мы мололи, потом кипятили с водой, затем «морили» его. Когда он становился сухой, то получался как настоящий гипс. Из этого гипса я делал небольшие скульптуры, так как из глины они ломались.
После окончания начальной школы я решил заняться лепкой скульптур. Километрах в сорока от нашей деревни была довольно высокая гора. На вершине ее стояла часовня в честь Николая Чудотворца. В часовне находилась деревянная скульптура этого святого. На поклонение туда приходило много богомольцев. И вот я задумал там одно дело. Снял из глины форму скульптуры святого и начал повторять его в гипсе, раскрашивать статуэтки под дерево, как в часовне, и продавать. Однако платили за них очень дешево, а делать их стоило немало труда. Мое предприятие быстро лопнуло. Пришлось заняться чем-то другим. Я стал учиться столярному делу. А это произошло так.
Мой брат занимался столярным делом на железной дороге. Столяром он стал благодаря тому, что у нас в доме поселился монах Афанасий, покинувший монастырь. Был этот человек большим мастером на все руки, особенно по столярному делу. Он у нас жил и сам работал. И брата моего он научил столярничать, а потом научил и меня.
В конце 1890 года я ушел из деревни и поселился в небольшом городе Алатыре, находящемся верстах в пятнадцати от нашей деревни. Я решил научиться там иконописи. В Алатыре было три владельца иконописных мастерских. Вот я и поступил к одному из них работать и учиться. Но никакого ученья там не было. Я был на побегушках, тер краски, делал разную грязную работу. Это мне надоело, и я перешел к другому иконописцу, он оказался ничуть не лучше. У третьего иконописца я также ничему не научился. Так ни с чем и вернулся в деревню.
В нашем округе тогда был неурожай. Поработав немного по крестьянству вместе с матерью, я понял, что большой пользы не принесу, и стал работать вместе с братом по столярному делу и вставке стекол. Этим делом я занимался почти два года. Исходил весь уезд из конца в конец, обошел все деревни. Молодой был, все казалось интересным.
Когда выдавалось свободное время, занимался живописью. Я сам приготовлял краски, обжигая и растирая камешки разных цветов, которые собирал на берегу речки. А кисти делал из волос и щетины. Полотна не было, писал на картоне деревенский пейзаж, лес, речку. Даже отважился сделать портреты своих братьев. А потом я стал писать картины на религиозные темы. От случая к случаю занимался скульптурой. Меня тянуло к искусству, к живописи. Мы дома решили, что в Казани легче найти подходящую иконописную мастерскую, чтоб чему-то там научиться…
В 1898 году я распрощался с Казанью и собирался поехать в Москву. Но приехав в Алатырь, куда еще раньше переселилась моя семья, я задержался в этом городе. Зарабатывал на жизнь тем, что писал в церквах иконы. В 1899 году Алатырь готовился отметить столетие со дня рождения великого поэта Пушкина. В Алатыре я был известен как способный художник, и городские власти поручили мне сделать украшение города, а также оформление пушкинских спектаклей, которые проходили в коммерческом клубе. К этим спектаклям я написал много декораций, сделав предварительно эскизы. Для «Бориса Годунова» я написал декорации к сценам «Встреча у фонтана» и «Корчма на границе». К «Русалке» я сделал декорацию мельницы. Мельницу я написал с натуры. Пошел на речку Бездна и сделал там три плана. Оказывается, так и должно быть.
Мои декорации имели большой успех у публики. Московский коммерсант, находящийся в это время в Алатыре, увидев эскизы моих декораций, попросил отдать их ему с тем, чтобы показать своему знакомому в Москве директору Строгановского училища Глобе.
Через некоторое время коммерсант вернулся из Москвы и сказал, что Глобе мои работы очень понравились, он советовал мне поехать в Москву учиться.
Сергеев М. С Родиной в сердце ( Воспоминания о
скульпторе С.Д. Эрьзе.)Саранск, 1972.